Какие игрушки нужны и не нужны детям

 В. Малахеева-Мирович

 Только самые могучие ростки детской души в силах пробиться сквозь все мертвое и ядовитое, чем окружены они сплошь и рядом в семье и школе. А между тем каждое новое человеческое дитя рождается с обязанностью самому сотворить свой мир. Каждый, кто не рожден идиотом, живет в детстве жизнью гения и затрачивает огромные усилия ума, фантазии, воли к творчеству, чтобы связать и осмыслить, как целое, те непонятные, многообразные вещи, которые теснятся вокруг него тысячами неотступных загадок.

 С первым пробуждением сознания ребенка одним из важных факторов его развития является игрушка. Мы можем дорожить вещами из-за их узкой полезности, из соображений эстетического свойства, нередко из тщеславия, из жадности. Дитя, прежде всего, ценит в игрушке волшебный талисман, интимный дар волшебного, неведомого и прекрасного мира, в который он попал.

  Этот талисман - какой-нибудь кнутик из палочки и шнурка - способен превратиться и в змею, и во флаг новооткрытой земли, и в недостающего в игре товарища, и в лошадь, и в ружье, и в мост, и даже - нельзя предсказать заранее, чем он способен стать. Мне случилось однажды видеть, как солдатская пуговица, попавшая случайно в руки одной девочки семи лет, привязанная к нитке, прошла через целый ряд чудесных приключений, где были и войны, и опасные путешествия, и восхождение на Арарат (это был комод). И девочка при этом ежеминутно проникалась судьбой героя своей поэмы и то ужасалась, то ободряла, то сочувствовала ему, прятала его от врагов, лечила его раны, приклеивая к пуговице клочок папиросной бумаги. Не у всех детей в одинаковой мере, но у всех по сравнению со взрослыми, в очень большой мере развита способность  творить новую действительность. Ребенок творит художественное произведение - летучее и хрупкое лишь потому, что ребенок разбрасывает искры творчества безотчетно, не регистрируя и не объединяя их в нечто целое. Дверь в эту область естественнее всего открывается игрушкой. Не всякая, однако, игрушка способна сделать это.

У богатых людей вся детская комната после Рождества или дня рождения её обитателя запружена дорогими, пестрыми игрушками, которые можно было бы, за немногими исключениями, разделить на пять категорий:
1) скучных;
2) глупых;
3) мертвых;
4) пошлых и
5) безнравственных.

К первой категории нужно причислить почти все механические игрушки, все отношение к которым со стороны ребенка сводится к минутному удивлению, когда эту игрушку заводят в первый раз, и к тщеславному наслаждению удивлением, а подчас и завистью товарища, которому ребенок покажет сам, как поползет жестяной жук, полетит бумажная стрекоза. В лучшем случае дети, более живые и пытливые, и уж, наверное, те из них, кому суждено быть изобретателем, ломают безжалостно хитрую выдумку, чтобы рассмотреть механизм её, и действительно знакомятся таким путем с элементарными применениями законов механики. Замечательно, что такой жук, когда крылья его отломаны и ноги недвижимы, часто попадает из скучных игрушек в любимые, но, конечно, уж не в роли именно жука, а какой-нибудь скамьи, лодки и даже слона.
  К скучным игрушкам нужно отнести также слишком разодетых кукол, которых, вдобавок, не позволяют их обладательнице  раздевать. От подобных игрушек исходит то зло, о котором итальянский профессор Колоцца говорит:"Каждая нарядная кукла делает одну девочку высокомерной, а сто других - завистливыми". Скучны хрупкие фарфоровые звери, которых сейчас же бережно, двумя пальцами, велят поставить на туалетный стол. Скучны животные и фигуры людей в одной, хотя бы и характерной, но застывшей, неразгибаемой позе: играющие котята, собаки на задних лапах, заяц с вытянутыми для стремительного 6ега ногами. Тем, что вся поза их говорит о движении, а движение это застыло, игрушка напоминает ребенку о своей безжизненности, и ему становится с нею скучно.

 Глупые игрушки обыкновенно рассчитаны на особый психологический эффект, причем как раз не принята в расчет детская психология. Таковы фигурки с уродливо-страшными лицами, страшные маски, монстры-уродцы.

Ребенок не может любить безобразное и страшное. Инстинкт душевного здоровья подсказывает ему убегать от таких впечатлений, которые вносят дисгармонию в жизнерадостный тон детской души и омрачают ее символами гибели.

Мертвые игрушки с первого взгляда могут показаться умными и интересными. Они стоят обыкновенно на грани учебных пособий. К ним принадлежит, например, большинство фребелевских забав. Немецкие забавы эти навязывают скучную геометрическую линию глазам ребенка, убивают в нем инициативу тем, что дают готовый трафарет для всякого занятия, готовый материал, форму и размеры каждой вещи, не оставляя для свободного творчества никакого места.

Говоря о пошлости некоторых игрушек, мы имеем в виду, главным образом, карикатуры. Карикатурные изображения какого-нибудь толстяка со свиным телом на коротких ножках, Пьеро с малиновым носом, в дурацком колпаке, невероятно курносого парня, поднося ребенку безобразное не в страшном виде, а в комическом, вульгаризируют его вкусы, отнимают возможность человеческого участия к самому трагическому из мира явлений - к уродству. Отпечаток пошлости всегда неразлучен с предметами роскоши, если они не представляют собой настоящей художественной ценности.

 Представителями игрушек безнравственных является столь распространенное игрушечное оружие, в особенности то, которое стремится как можно более быть похожим на настоящее орудие убийства, пробуждающее звериные инстинкты, жажду крови, насилия и разрушения. Противоестественными и вредными для детской души можно назвать повсеместно продаваемых роботов-убийц, киборгов, лишенных головы, с пушками вместо рук, безобразных мутантов с клыками и когтями. Игрушки всех вышеперечисленных категорий должны быть устранены из детской жизни.

Ребенок, воспитанный исключительно впечатлениями городской жизни и тех магазинных игрушек, где уже нет следов живого творчества, похож на растение, запрятанное в душный угол, куда не доходят струи свежего воздуха и солнечные лучи.…Это разобщение с народной жизнью и с природой может вылиться в раннее засыхание всех живых корней души. И это может пройти незаметным для воспитания уже потому, что в школе, в семье, особенно в больших центрах, такое засыхание вовсе не исключение, а рядовое явление. Слушается, "хорошо" учится, - большего редко желают сами воспитатели. Но родителям и в голову не приходит, что их первый ученик уже ходячий мертвец, в котором живы только растительные функции и те служебные телу стороны ума и воли, какими он будет поддерживать свою фиктивную жизнь до конца дней. Спасти то живое зерно души, дар творчества, каким человек уподобляется Творцу, не есть ли основная и великая задача воспитания?