Каргопольские глиняные игрушки
А еще мифическая птица счастья Сирин с женской головкой. Не менее любим здесь и другой фантастический персонаж - важно стоящий на четырех конских ногах бородатый крепыш в широкополой шляпе, сказочный получеловек-полуконь, таинственный русский кентавр, а по-местному - Полкан. И у всех этих симпатичнейших существ на груди, на боках, на широких сарафанах - странные, загадочные знаки - символы: овалы, кресты, ромбики с точками внутри. Мастер - Семен Иванович Рябов - объяснить их значение не может. - Как в старину у нас фигурки расписывали, так и мы рисуем, - словно оправдывается один из немногих живущих ныне гончаров заповедного края русской старины. Когда и как зародилось это радостное художество в глухих северных лесах?
Основанный, вероятно, в XI-XII веках проникшими сюда на своих ладьях-ушкуях по озерам и волокам с Белозерских земель новгородцами, а может быть, первоначально возникший как чудское поселение, Каргополь уводит исследователей во времена гораздо более ранние уже при попытке расшифровать его название, в котором чудится античный полис. По одной из многочисленных версий, названию действительно приписывается греческое происхождение, поскольку язык Эллады был знаком Руси через Византию.
В таком случае оно должно переводиться как "корабельная пристань". Однако если древнегреческий домысел остается весьма спорным, то другая нить памяти имеет вполне материальную основу - богатые археологические находки ведет в еще более раннюю эпоху: почти к ста неолитическим стоянкам, следы которых обнаружены в окрестностях Каргополя. Придя сюда с Волги, Оки и Камы, люди обосновались на возвышенностях по берегам рек уже четыре тысячелетия назад. Среди находок дошли до нас и многочисленные образцы зарождавшегося в те далекие времена керамического искусства, причем орнамент их столь своеобразен, что привел к введению в научный оборот понятия Каргопольская культура.
Вот что пишет крупный специалист по древней культуре Северной Руси М. Фосс: "Наряду с круглыми и ромбическими ямками встречаются овальные (часто с острыми концами), приближающиеся к квадратной или прямоугольной форме, а также прямоугольные и неправильной формы, в виде овала, как бы обрезанного с одной стороны... Присутствие их в орнаменте придает такой своеобразный облик каргопольской керамике, что ее без труда можно узнать".
Семен Иванович Рябов. К нему я и приехал в село Погост, километрах в двадцати от Каргополя. Вместе с женой Таисией Григорьевной - оба уже на пенсии - лепят они долгими зимними вечерами любимых своих "барышень" и других персонажей каргопольской глиняной сказки.
Глину я беру километрах в трех отсюда, я оттуда родом, из деревни Ананьино. Она там очень вязкая, чистая, нет каменья, выносит большую жару. Из нее хоть посуду, хоть игрушки делать можно. Семен Иванович рассказывает, а пальцы его разминают комок темно-коричневой глины.
-Заготавливаю ее летом: зимой замерзнет - ломом не пробьешь. Мне ее немного надо, на зиму ведер пять хватает. Леплю ведь для своего интереса, когда скучно. Сделаешь игрушку и чувствуешь, что и ты можешь что-то сделать. Не люблю сидеть и смотреть в окно, чем-нибудь занимаюсь по хозяйству, Летом дак и на рыбалку сходишь и за грибами. А зимой леплю. Набью кусочков глины - она у меня в сенях лежит, в ведро положу и ставлю его в комнату к печи. Когда оттает, кипятком заливаю, глина вся распухнет. Руками ее разминаешь, пока не сделается мягкой, вязкой.
Кажется, медленно, не торопясь, лепит Семен Иванович, отщипнет от глиняного теста кусочек, мнет его, мнет, потом, сузив глаза, отчего от них лучами разбегаются мелкие морщинки, как-то сразу пальцами придает форму, а потом - где уберет лишнее, где вотрет еще кусочек глины, пальцы смочит водой и гладит мокрыми почти готовую скульптурку, выравнивает, а группа фигурок тем временем прибавляется.
Отец мой, Иван Яковлевич, знатный гончар был и меня выучил, мог я еще мальчонкой любую посуду вылепить. Мы с отцом раз в неделю, по понедельникам, возили ее в город на продажу: денег-то ведь взять было негде, а налоги платить нужно или купить что. Гончарное дело в нашу деревню от моей сродственницы Ульяны Бабкиной перенялось. Баба Уля моему отцу двоюродной сестрой приходилась. Жила она в деревне Гринево. У них да в Печникове многие посуду лепили, а потом уж и у нас, в Ананьино, Но баба Уля одна только, почитай, и не перестала игрушки делать, она это искусство пронесла: и форму, и узоры старинные. Благодаря ей игрушка каргопольская потом возродилась.
Ананьино давно уже снесли,продолжает свой рассказ Семен Иванович,и гончарством из тех мастеров никто теперь не занимается, только вот двоюродный брат мой Алексей Петрович Рябов, он на три года меня старше, ему семьдесят - в Каргополе посуду лепит. А игрушки я один. Отец мой игрушки почти не делал, только что нам, ребятам, к празднику. Я вместе с отцом крестьянским делом до войны занимался, а гончарное дело нам большой подмогой было. Войну прошел связистом от Старой Руссы через Сталинград - в Польшу, Венгрию, Чехословакию. Вернулся в свой колхоз, шестнадцать лет водил комбайн, так что большой перерыв вышел у меня по глиняной части: надо было восстанавливать сельское хозяйство после войны. Что же я, комбайн поставлю, а пойду игрушки лепить - дак что люди-то скажут? Курам на смех. А после работы уставал так, что не до игрушек было. Это сейчас, когда мы окрепли, начали возрождать искусство. Да разве тогда из Москвы какой корреспондент ко мне бы сюда, в деревню, поехал?
-Разве интересно было кому-то, что какой-то там Семен раньше игрушки из глины делал? А сейчас, оказывается, нужно, создано было у нас в 1967 году отделение архангельских "Беломорских узоров". Старый мастер Александр Петрович Шевелев стал учить молодежь этому искусству. Очень хорошо, по-моему, только вот что мне не очень по душе - там игрушки делают одну, как другую. Мастер сделает, а по ней уже лепят и так же точно расписывают. У Рябова действительно двух одинаковых барышень или "утушек" не увидишь.
Игрушку я по-своему каждый раз делаю,рассказывает он,на свой вкус, и крашу тоже по-разному. Когда барышню делаю, хочу, чтобы представляли, какими они раньше были. Я знаю, что барышни ходили в кокошниках, в перевязках, надевали старинные платья длинные, сарафаны. Современную одежду мы и так видим, а вот в старину-то, не все знают, как одевались. И у каждой игрушки свое что-то. Мишку с гармошкой делаю так, чтобы видно было, что веселый он, не загорюнился. Игрушками стал я всерьез заниматься лет десять назад. Сам только лепил поначалу, первые три года, а раскрашивала жена моя Таисия Григорьевна. Сама.